Пальцы Кантаны пересчитывали книжные корешки. Застарелая пыль, скопившаяся меж страниц, облаками летела со стеллажей, заставляя глаза слезиться. Стихи древних поэтов, словари, любовные романы… И, как назло, ни одного фолианта по арифметике!

Тьма за окном постепенно сгущалась, разливаясь по комнате крепким травяным отваром. Книжные заголовки расплывались в тусклом сиянии свеч. И бродяга-сон, как назло, подступал всё ближе, норовя зацепить своим гарпуном и уволочь в неизведанные дали.

Сквозь монотонное шуршание страниц было слышно, как Нери тщательно взбивает подушки. Это заставило возненавидеть его ещё сильнее: ему-то не нужно учить арифметику! Уляжется спать, лентяй неповоротливый, и поминай, как звали. Осторожно посмотрев через плечо, Кантана заметила, что он снял френч и аккуратно повесил его на спинку стула. Вот Нери согнул руку, чтобы расстегнуть ворот рубашки, и внезапно застонал, схватившись за плечо.

В груди засвербила щемящая тоска. Ненависть моментально растаяла, превратившись в пыль. «Этот бой почти не нанёс ему увечий, – пронеслось в голове, – и всё равно ты так реагируешь. Представь, что было бы, если бы ты последовала совету Тилен и уничтожила их обоих?» Память воскресила испуганные глаза Мии, серебрящиеся пеленой слёз. Кантана никак не могла оторвать взгляда от воротника Нери; от того места, где под шёлком скрывалась недавняя рана.

Словно прочитав её мысли, Нери оглянулся. Взгляд его был полон осуждения и укора.

– А ну не подсматривай, – командным тоном произнёс он.

– Сильно я тебя ранила? – внезапно сорвалось с губ Кантаны. Отложив книгу, она поднялась. С досадой заметила, что на бархате платья отпечаталась неровными полосами пыль.

– Всё уже в порядке, – отрезал Нери, – твоя сестра – прекрасный реани… Лекарь.

– Покажи мне, – Кантана бесцеремонно потянулась к воротнику Нери.

Несколько секунд Нери озадаченно смотрел на неё, словно не понимая, чего она хочет. Кантана лишь тихонько кивнула, скрепляя слова печатью. Не произнося ни слова, Нери расстегнул ворот рубашки и сдвинул его, обнажив основание шеи. По бледной коже бежала извитая алая полоса. Ткани вокруг выглядели вспухшими, однако, явных признаков проникновения миазмов не было.

Второй раз за сутки Кантана почувствовала, как острое лезвие проворачивается в животе. Только теперь всё было иначе. Непреодолимое раскаяние пробудило муки совести. Модуль чувства вины тождественен модулю обиды, но абсолютное значение – иное по знаку. Та же лекция по арифметике, но в аспекте эмоций.

Рубцующаяся рана над ключицей Нери почему-то никак не хотела отпускать её взор. Кантану обуяло неконтролируемое желание прикоснуться к жуткой отметине, почувствовав зловещую шероховатость сукровичной корочки. Она почти ощутила кончиками пальцев прохладу чужой кожи. Сердце зашлось барабанной дробью. Типичное искушение Разрушителей – частая проблема молодых девушек. Наставница по семейному делу говорила, что непосвящённые должны бороться с губительными порывами вдвое усерднее, потому что искушение однажды неизбежно приведёт к единению. Дальше Кантане знать не полагалось: о единении рассказывали лишь посвящённым на закрытых уроках. Однако добыть нужную информацию не составило труда: у них с Тилен в распоряжении была целая библиотека с запрещёнными фолиантами. В памяти воскрес образ бывшей подруги, размахивающей потрёпанной книгой по физиологии человека и её изумлённый голос: «Что ты думаешь об этом, Бессамори?» «Я думаю, что Сасси будет очень больно», – хихикала в ответ Кантана, не подозревая, что два года спустя столкнётся лицом к лицу со своими природными инстинктами.

На всякий случай отошла назад.

– Зейдана постаралась на славу, – констатировала она, – как и всегда.

Нери пожал плечом и поправил воротник.

– Я и не думал, что такое возможно, – пробормотал он. – У нас чудес не бывает. Береги свою сестру.

– Если бы она ещё и арифметику знала хорошо, цены бы ей не было, – Кантана невесело усмехнулась.

Глаза Нери, похожие на кристаллы дымчатого кварца, жадно заскользили по её лицу. Кантана чувствовала его смятение, как своё собственное, и поспешила растянуть улыбку ещё шире. Ей становилось не по себе от деревянной неловкости Нери.

– С мате… арифметикой проблемы? – спросил Нери почти равнодушно. – Давай попробую помочь.

– Ты что, серьёзно? – она не могла поверить счастью. Удивительно, когда человек понимает намёки, а ты даже не успела ничего сказать.

Нери лениво выдвинул из захламлённого угла за стеллажами два стула и приволок их к столу.

– Я не знаю, какие у вас запросы, но давай хотя бы попытаемся.

Кантана подняла с пола ворох бумажек с контрольными работами, стряхнула с юбки налипшую пыль и уселась рядом. Сложив листочки в стопку, она деловито сунула их Нери под нос. Желтоватую поверхность бумажных прямоугольников пересекал бисерный почерк Наставницы Элиор.

Нери задумчиво поводил пальцем по шероховатой глади:

– Грубая у вас бумага, – проговорил он задумчиво, – зато, наверное, чернила держит хорошо.

Кантана, протянув Нери перо, заёрзала на месте. Капля чернил синей слезой застыла на кончике пера.

– Скажи, ты сможешь мне помочь? – Кантана умоляюще посмотрела собеседнику в глаза.

– Задания уровня пятого года первого этапа образования, – Нери расхохотался, водя пальцем по строчкам. – И вы проходите это так поздно?

– Ну…

– Давай объясню тебе всё. Дело пяти минут.

– Я не просила надо мной смеяться, – Кантана покачала головой, щурясь от пламени свечи. – Думаешь, наша Наставница объясняет плохо? Тут дело немного в другом.

– В твоей лени?

– Нери! Просто сделай это, если можешь.

На губах Нери задрожала непонятная ухмылка. «Конечно, могу» – говорил его лукавый взгляд, от которого Кантане стало не по себе. Вот и пойми: то ли глупой хочет выставить, то ли наоборот – радуется оказанному доверию.

– Тут всё просто, – Нери стремительно водил пером по бумаге, выписывая ряды цифр и знаков. – Ты не знаешь таких элементарных вещей. Как ты жить-то дальше собралась?

Кантана стиснула зубы, опасаясь сорваться. Пришлось покорно проглотить оскорбление. Сейчас нужно было выжать Нери по максимуму, получив всё, что возможно. Если она отпугнёт его, придётся доделывать задание самой. Всю ночь заставлять голову кипеть в попытке постичь то, что не заложено Покровителями. От одной мысли об этом становилось мерзко и тошно.

Она зачарованно наблюдала, как перо в руках Нери выводит аккуратные загогулины цифр. Кантана поначалу подумала, что Нери отражённый, как и она. Но всё-таки, Нери писал правой. Просто перо в руке сильно клонилось вперёд, а ребро ладони, неестественно выворачиваясь, ползло по уже написанному. Кантана поймала себя на том, что любуется хваткой длинных пальцев Нери и отпечатками собственных зубов, краснеющими между большим и указательным.